Неточные совпадения
Но счастливое устроение —
статическая, а не динамическая идея.
Прежде всего нужно совершенно отстранить онтологический дуализм и всякое употребление
статического понятия субстанции.
Оправдание всякого народа, как и всякого человека, перед высшим смыслом жизни может быть лишь динамическим, а не
статическим.
Это только доказывает, что совершенно несостоятельно
статическое понимание свободы.
Но к этой смене народных призваний, всегда столь многое изменяющей на поверхности земли, совсем неприложимы суждения
статической справедливости.
И истинная национальная политика может быть лишь творческой, а не охраняющей, созидающей лучшую жизнь, а не кичащейся своей
статической жизнью.
Идеология
статической справедливости или предвечно осуществленного
статического бытия, — мертвенна и безжизненна.
В широких философских наивных кругах торжествует релятивизм и историзм, в которых есть доля правды по сравнению со старым
статическим пониманием истины, но есть еще большая доля коренной лжи.
Статическая онтология взята из греческой философии.
Статическое понимание рационально и экзотерично.
Когда в прошлом философы говорили о врожденных идеях, то, благодаря
статическому характеру их мышления, они плохо выражали истину об активном духе в человеке и человеческом познании.
Это дело свободного движения в мире, а не
статического равновесия.
Мы увидим, что старое,
статическое, объективированное понимание истины ложно и вызвало реакцию, дошедшую до отрицания истины.
Постыдное равнодушие к идеям, закрепощающее отсталость и
статическую окаменелость мысли, должно замениться новым идейным воодушевлением и идейным подъемом.
Творческие задания исторического и мирового процесса не могут прекратиться и не может наступить состояние
статическое, вечный счастливый покой.
Когда мысль делается
статической — она костенеет и умирает.
Такая
статическая свобода торжествует в status quo, это кесарев принцип.
Между тем как легче понимают
статическую мысль.
Для этого нужно отказаться от
статического понятия о Боге.
Мировому бытию может быть, далее, приписана некоторая, хотя и ущербленная, реальность, производная от Абсолютного; так стоит дело в системе
статического пантеизма Спинозы, а также и динамического пантеизма Гартмана и Древса: мир возникает, согласно учению последних, вследствие некоторого «скандала» в абсолютном, — появления слепой и бессмысленной воли к бытию, вызвавшей против себя логическую реакцию в недрах абсолютного, причем для ликвидации этого недоразумения потребовался целый мировой процесс.
Только у Спинозы этот монизм имеет
статический и неподвижный, у Беме же динамический, энергетический характер.
Если брать эти понятия в
статической неподвижности, застывшими в логические кристаллы, то основное понятие религии, идея Божества, есть вообще лишь явное недоразумение, очевидное для всякого, обладающего логической грамотностью, это — горячий лед, круглый квадрат, горький мед.
Но это неумение делать что-нибудь не изо всех своих сил, эта потребность «всю себя класть в жизнь» — плохой залог для стояче-тихого, «
статического» счастья. Недаром материнское чутье говорит старой графине, «что чего-то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива».
И эта память об умерших, которой лишена обычная теория прогресса, совсем не есть память консервативно-статическая, это память творчески-динамическая.
Статическое понимание Бога как чистого акта, не имеющего в себе потенций, самодовольного, ни в чем не нуждающегося, есть философское, аристотелевское, а не библейское понимание Бога.
Не существует застывшего,
статического нравственного порядка, подчиненного единому, общеобязательному нравственному закону.
Система мысли, для которой все детерминировано вечным бытием, все из него вытекает, есть неизбежно
статическая система, для нее непонятны свобода, изменение, новизна, творчество, как непонятно и зло.
Освободившись от объективации продуктов мысли, которая и ставила перед созерцателем
статическое бытие, человек начинает понимать, что отношения между человеком и бытием, между человеком и Богом суть отношения активно-творческие, и в этом и заключается духовность, которая есть прорыв свободы.
Поэтому дух не определяется законченным, совершенно оформленным, как бы уже
статическим бытием.
В сущности, не существует
статического трансцендентного, а существует лишь Трансцендирование.
Теологии это представляется пантеизмом, в то время как это есть что-то совсем иное, динамическое, а не
статическое и невыразимое.
Идеи у Достоевского — не застывшие,
статические категории, это — огненные токи.
В антропологии Достоевского нет ничего
статического, ничего застывшего, окаменевшего, все в ней динамично, все в движении, все — поток раскаленной лавы.
Поэтому для людей
статического мышления и
статического сознания трудно понимать великие откровения Достоевского о свободе.
Поэтому в мире есть динамически-творческая бого-человеческая иерархия и нетворческая,
статическая ангело-звериная иерархия.
Ничего
статического нет у Достоевского.
В любви нет ничего
статического, ничего устраивающего.
То ветхое сознание, для которого человек должен быть лишь
статической оправой Божьей славы, существом пассивным и лишенным знания, отражало на себе подавленность падшим ангелом, возомнившим себя царем космоса.
Динамическая транскрипция религиозного опыта должна иметь перевес над
статической транскрипцией религиозной онтологии.
Природа ангелов —
статическая.
Мысли Достоевского и тут антиномичны, и антиномизм этот порождается динамизмом мысли, не желающим знать ничего
статического и устойчивого.
А христианское человечество само священное предание церкви, в котором человечество вечно творит в Духе, превратило в
статическую, внешнюю для человека вещь.
Эта жизнь идей — динамическая жизнь, в ней нет ничего
статического, нет остановки и окостенения.
Для него нет возврата к тому устойчивому,
статическому душевно-телесному бытовому строю и укладу жизни, который века существовал до начавшейся революции духа.
Всякое
статическое их понимание всегда будет ложно.